Итак, 1 января. Был солнечный день, проснулся я рано и без головной боли. Открыл окно — и не услышал привычного шума: город спал. Я почувствовал себя особенным человеком: бодрым, выспавшимся и не испытывающим угрызений совести, что пятница, десять утра, а я не на работе. Можно было начинать год.
Вечером мне позвонил мой давний знакомый, Димка Курослепов, мы договорились встретиться 3 января.
Мы познакомились еще в институте, учились на одном курсе. Его голова всегда была забита какими-то идеями из области астрофизики — науки, изучению которой он отдавал все свободные часы. Когда кто-нибудь из знакомых говорил ему, что он встал на весьма опасный путь «человека со странностями», он только хмурил брови и пожимал плечами. В самом деле, в лучшем случае он мог стать учителем физики в школе. Наши наивные души трепетали от ужаса: работа в школе приравнивалась в нашем сознании к чему-то вроде добровольного мученичества, некоторые приравнивали эту работу к добровольному рабству. Мы все мечтали стать богатыми и успешными, словом, никто из нас не хотел быть учителем, кроме Димки, пожалуй.
Я сразу узнал в худом и ссутулившемся парне своего давнего знакомого. Именно таким он и должен был стать. Мы зашли в бистро и сели в углу, заказали пиццу с чаем и какое-то время молча смотрели друг на друга.
— Как у тебя дела? — спросил я, спустя какое-то время.
— Нормально, — он забарабанил пальцами по столу, зло поглядывая на посетителей. — Одного не могу понять: как они могут спокойно есть и пить, когда в мире творится такое.
— А что там?
— Как? Ты ничего не знаешь?
— У меня сломался телевизор. Месяц назад, — попробовал оправдаться я.
— Но есть же интернет!
— Ну ладно, что там такое?
— Ты знаешь, что происходит с ценой на нефть? Она падает! В мире растет число голодающих, некоторые антибиотики уже не действует при лечении некоторых болезней, планете грозит глобальное потепление, исчезают многие виды животных, пенсии маленькие, с каждым годом все труднее найти нормальную работу.
— Все?
— Нет. Ситуация на Ближнем Востоке очень тревожная.
— Я принесу наш заказ.
— Кругом тупость и невежество, — продолжал Димка, когда я вернулся с пиццей и чаем. — На Новый год по телевизору ничего интересного показать не могут. Ты посмотри, чем нас кормят за наши деньги? Спорим, что все это из просроченных продуктов? А на кухне у них не соблюдаются санитарные нормы!
— Как дела в школе?
Он махнул рукой:
— Я ушел оттуда год назад. Дети стали глупыми. Мы такими не были. Теперь работаю менеджером в одной фирме. Администратором торгового зала, если быть точнее. Масса свободного времени, график два через два.
— А чем занимаешься в свободное время?
— Хотел обдумать одну идею, да все как-то не получается сесть за работу. Опять же, аномальный декабрь, снега почти нет, холод. Животным тяжело. В одном городе, представляешь, кошка застряла в водосточной трубе, еле спасли. Да, сейчас всем тяжело. Некоторые люди выбрасываются из окон. Очень много случаев, — он помолчал, задумчиво прожевывая пиццу. — Ты говоришь, у тебя телевизор сломался? Хочешь, я тебе свой отдам на время?
— Не надо.
— Но как же ты живешь?
— Я месяц хотя бы нормально сплю.
— Месяц без телевизора, — он, казалось, впервые за весь разговор улыбнулся. — Да, но ведь есть интернет. Никуда не денешься.
— Это да, но мне хватает заголовков.
— Странно как-то. Я ведь в последнее время в выходные дни раньше двух часов ночи не ложусь спать: телешоу всякие, спортивные программы. А если что-то важное произойдет?
— Без меня как-то месяц справляются.
— У тебя стальные нервы.
Он отхлебнул немного чаю, задумался.
— Смирнову помнишь?
— Ну?
— Нравилась мне когда-то.
— Ну?
— Она еще говорила, что я плохо выхожу на фотографиях.
— Да помню я её.
На самом деле, с ней произошла жуткая история. Чтобы сделать фотосессию свадьбы на тропическом острове, она взяла кредит, затем был развод, продажа бабушкиной квартиры, пластические операции, снова свадьба, судя по фотографиям, где-то во Франции, затем снова развод, продажа собственной квартиры, снова операция, продажа комнаты в общежитии… Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы её очередной муж не запер её в каком-то каменном мешке, именуемом домом. Иногда она пишет в социальных сетях, что счастлива без работы, без денег, недвижимости и прав. Очень художественно фотографирует собственные глаза.
— Калачкин, опять же, — напомнил Димка. — Приходил к нам устраиваться как-то на работу, очень толстый и плохо одет. В анкете, в графе «Ваши слабые стороны» написал: «компьютерные игры и еда».
Калачкин всегда был добродушен и искренен. Он стал играть на третьем курсе. Говорят, что когда ему надо было ехать на консультацию по дипломному проекту, он сказал: «Сегодня не могу, к городу римляне подходят».
— Так ты думаешь, месяц без телевизора? — с сомнением спросил Димка.
— Хотя бы две недели.
— Идет.
Мы пожали друг другу руки и расстались.
Я вышел на улицу, с минуту постоял, вдыхая морозный воздух с выхлопными газами и запахом кофе, доносившимся из соседнего ларька, невольно прислушиваясь к неразборчивой речи цыган неподалеку. Какая-то девушка задела меня плечом и обозвала идиотом, пришлось прервать любование скоплением машин на перекрестке и медленно пойти, размышляя о жизни.
Не спорю, когда-то я жил иначе: без мобильного телефона, без компьютерных игр, без телевизионных программ, без интернета. Это было мое детство. Потом я взрослел, мир менялся. Я был абсолютно не готов к этим переменам, никто не говорил мне о подстерегающих меня опасностях. Я жаждал всего нового и готов был тратить на это время и деньги. Я уже не помню, что такое интеграл и забываю правила пунктуации и орфографии, я разучился ездить на велосипеде и вряд ли смогу сделать скворечник. Пожалуй, в этом году неплохо было бы все это вспомнить. Пожалуй мне надо снова учиться смотреть вокруг не через монитор, дисплей или экран. Пожалуй, Димка Курослепов «человек со странностями». Интересно, березы в январе действительно такие, как на фотографиях в интернете? Где бы увидеть?