Иногда я задумываюсь, а не пора ли мне жениться. Подобные мысли, как правило, меня посещают именно тогда, когда я ни с кем не встречаюсь. Именно в такие периоды моей жизни женщины мне кажутся кроткими и милыми созданиями, которые только и думают о том, чтобы я не скучал, был сыт и прилично одет.
О чем-то подобном я думал, когда переступал порог квартиры моей тетушки. Честно говоря, она старше меня всего лишь на десять лет, конечно, я никогда не называю её тетей. Она замужем, у неё восьмилетний сын и почему-то именно в этом году она решила пригласить меня на его день рождения. Мы не виделись с нею, наверное, полгода, и я был приятно удивлен, увидев перед собой молодую женщину в вечернем платье и домашних тапочках, которая, небрежно поцеловав меня в обе щеки, шепнула мне на ухо: «Я прошу тебя, веди себя прилично». Не успел я поразмыслить над этой загадочной фразой, как рядом с нею появился Дениска — мой двоюродный брат — и с недоверием уставился на пакет с подарком. Мы пожали друг другу руки, я сказал, что он ужасно вырос и я поздравляю его с Днем рождения и, не успел я закончить, как он забрал у меня пакет и, нахмурив русые брови, вытащил из него небольшую коробку в яркой подарочной обертке.
— Мальчики, мойте руки, сейчас будем садиться за стол.
Я почувствовал себя несколько виноватым, подумав, что брат будет разочарован, обнаружив коробку с конструктором. Я выбрал именно то, что мне самому нравилось в восемь лет, но, пройдя в его маленькую комнатку и обнаружив там железную дорогу, огромного медведя и приличный парк машин, я вдруг понял, что Дениска вряд ли будет зачарован железными пластинками. Конечно, из всего этого можно сделать и башенный кран, и машину, но зачем, если все это у него уже стоит на полке.
— Что это? — спросил он, расправившись с коробкой и рассыпав пластинки по полу.
— Из этого можно сделать массу интересных вещей, после обеда я тебе покажу, если хочешь.
— Не знаю, можно ли из этого что-нибудь сделать.
Мне кажется, Дениска — самый счастливый ребенок на свете. О подобном счастье в свои восемь лет я не мог и мечтать. Настоящая железная дорога, по которой можно пускать поезд! Господи, его родители, наверное, потратили на неё целое состояние. Цветной песок, который не липнет к рукам. Радиоуправляемая машина. Воздушный змей. Деревянные конструкторы, из которых можно делать самолеты, парусники и даже замки. Набор фокусника. Настоящие оловянные солдатики. Городки. Я понимаю, почему Питер Пэн отказался взрослеть.
Когда мы перешли в гостиную, я был буквально сражен. На столе — вышитая скатерть, причудливо свернутые льняные салфетки рядом со сверкающей посудой, а посреди стола — дымящаяся индейка, несколько видов салатов и закусок. Моя тетушка улыбнулась, видимо заметив мою растерянность:
— Познакомься, Федя, моя подруга Настя.
Дениска дернул меня за руку и, повернувшись к нему, я заметил стоящую рядом с ним миленькую девушку небольшого роста с осветленными волосами, в коричневом платьице и домашних тапочках.
— И её сын Сашенька, — продолжила моя тетя.
Я, наконец, понял, почему меня пригласили. Тетя никогда не была сентиментальна, она всегда отличалась практичностью и, видимо, желая устроить детский праздник, пригласила на день рождения сына Сашеньку, но, чтобы он не слишком ей досаждал, решила пригласить и свою подругу, а, чтобы та не скучала, пригласила меня.
— Это мой брат, — сказал Дениска своему гостю, видимо, уже простив мне конструктор.
— Врешь.
— Сам ты врешь. Говорю тебе: это мой брат. Мама, скажи, что ты приходишься Федору тётей.
— Ну, давайте садиться за стол, — хмыкнув, сказал отец Дениски.
Разговор за столом был невыносимо скучен. Впрочем, я не принимал в нем участия. Говорил по большей части отец Дениски и Настя, все как всегда: куда идет наша страна, кто виноват, что делать, как быть. Вспомнили общих знакомых. Дениска сидел, опустив голову, с тоской рассматривая пюре в своей тарелке, время от времени дергал мать за рукав и спрашивал, скоро ли будет торт со свечами. «Подожди еще немного. Веди себя прилично», — говорила она и тут же обращала взгляд на мужа, словно видела его впервые и собиралась запомнить каждое его слово.
— У вас есть дети? — спросила меня Настя тихим голосом.
— Нет, я никогда не был женат.
— У вас еще все впереди. Вы любите детей?
— Никогда не думал об этом.
Она помолчала.
— Я считаю, что искренность — это очень ценное качество в мужчине. Многие люди говорят, что они любят детей, но на самом деле оказываются равнодушными даже к собственным детям. Я думаю, что, если бы люди были изначально честны и откровенны друг с другом, жизнь была бы более радостной и светлой.
Я вдруг подумал, что она вполне может достать из потайного кармана маленькую Библию и пригласить меня на ближайшее воскресное собрание.
— Дети — это дар Божий. Я бесконечно счастлива, что у меня есть Саша и сочувствую тем людям, у которых нет детей.
— Мама, можно выйти из-за стола и поиграть пока? — спросил Дениска, я заметил, что в глазах Саши загорелась надежда.
— Конечно нет. Веди себя прилично. Ты же видишь, никто не выходит.
— А когда выйдут?
— Как только попьем чай с тортом.
— Давайте принесем торт, — предложил Саша.
Настя дернула сына за воротничок рубашки:
— Не балуйся, а то маме будет за тебя стыдно.
— Может быть, немного потанцуем? — спросила моя тетушка.
Её муж включил романтическую музыку и пригласил её танцевать, мне пришлось пригласить Настю. Дениска и Саша сидели за столом и, нехорошо прищурившись, следили за нами. Я сделал скорбное лицо и подмигнул брату, тот заулыбался. Мы протанцевали два танца, а затем я оказался втиснутым в одно из кресел с фотоальбомом в руках. Настя села на подлокотник — мне показалось, что это было лишнее — и стала комментировать фотографии, которые я видел сотни раз.
— Неужели это вы? — спросила она, изображая удивление, указывая не черно-белую фотографию.
— Да.
— Каким вы были симпатичным. Нет, конечно, вы и сейчас симпатичны, но в детстве все особенно милы.
Я заметил, как Дениска и Саша, крадучись, двигаются к выходу. Бедняги даже вздрогнули, когда Настя, в порыве материнского инстинкта, вдруг схватила своего сына за плечи и привлекла к себе:
— Ты мой сладенький, — пропела она. — Может быть, хочешь чего-нибудь покушать?
— Нет.
— Сядь, посиди с мамой.
Дениска был вынужден вернуться на свое прежнее место.
— А вы неплохо смотритесь все трое, — заметила моя тетушка.
Настя засмеялась, возможно, на неё просто действовало шампанское, но мне показался её смех несколько зловещим.
— Какие глупости, — сказала она. — Я решила никогда больше не выходить замуж.
Она зачем-то покосилась в мою сторону. Я не знаю, почему у меня вырвался этот вздох, возможно, это был вздох отчаяния, но я тут же понял, что Настя может его истолковать как вздох сожаления, и решил взять ситуацию под свой контроль. В конце концов, из нас троих — я имею в виду Дениску, Сашеньку и себя — именно я был старше, мудрее и независим в своих поступках.
— Ребята, пойдемте играть, — сказал я, поднимаясь.
— Как это чудесно! Пойдемте, — согласилась Настя.
— Может быть, тебе помочь убрать посуду и накрыть стол к чаю? — спросил я тетушку.
— О нет, я справлюсь сама, — махнула она рукой.
Её муж снова недобро усмехнулся. Я никогда не понимал, зачем она вышла замуж за этого увальня, у него даже не было чувства мужской солидарности. Он словно испытывал удовольствие, наблюдая весь обед мои тщетные попытки оборониться от Насти.
— Ну, конечно, вы, женщины, такие хлопотуньи, — сказал я, обращаясь к Насте. — Справитесь и без нас.
Это были полчаса относительной свободы. Мы завели поезд, собрали из конструктора машину, даже сыграли в городки. Попеременно в комнату заглядывали то моя тетушка, то Настя, шутливо грозили нам и умильно улыбались. Дениска, наконец, развеселился и словно помолодел на тридцать лет.
— Как я тебе завидую, — признался он. — Скорее бы вырасти, я бы делал все, что хочу. Хочешь — играешь в железную дорогу, хочешь — ешь торт.
— Мальчики, — тетушка заглянула в комнату, — идите пить чай.
В коридоре она снова потребовала, чтобы я вел себя прилично. «Что тебе стоит, — шепнула она. — Если бы ты знал, какая у неё трагическая судьба. Мне даже неловко, что я так счастлива».
За окном медленно темнело. После долгих просьб, Настя согласилась сыграть на гитаре и спеть несколько заунывных песен, тетушка прослезилась и толкнула локтем задремавшего в кресле мужа. Он быстро открыл глаза и умоляюще посмотрел на жену.
— А Федя что-то заскучал, — малодушно сказал он, стрельнув в мою сторону взглядом.
— Федя, что с тобой?
— Хорошо у вас, но мне пора домой. Как у вас замечательно, уютно и мило.
Около десяти минут я пробирался к выходу, оправдываясь и извиняясь за свой уход. Я чуть было не сболтнул, что детям пора готовиться ко сну, но это было бы недостойно с моей стороны, в конце концов, мы все трое были мучениками этого вечера.
— Еще раз, с Днем рождения, — сказал я Дениске, пожимая ему руку на прощание.
— Да, сегодня мне восемь, — ответил он мне. — Скорее бы вырасти.
Он еще не знает, что его ждет впереди. Хотя, возможно, я ошибаюсь, он будет независим и не позволит собой манипулировать. А возможно, перешагнув вереницу подобных сцен, он все же не утратит веры, что ради идеальной женщины можно вести себя прилично всю оставшуюся жизнь. Прилично, это так, как она хочет. Но, наверное, пока я к этому все же не готов.