Итак, я продолжаю. Пусть мне простят столь долгое молчание, на то были важные причины, о которых я пока говорить не буду.
В то воскресенье, в точно назначенное время я пришёл в гости к Ивану Платоновичу. Димка Курослепов — исполнитель роли чудаковатого автора рассказов, которые почти месяц не давали покоя добрейшему профессору университета, задерживался. Что поделаешь, творческая личность!
К моему удивлению, Света тоже решила попить чаю в тихом семейном кругу и познакомиться с неким А.Н. (так она подписывала собственные рассказы, я думаю из желания ввести в заблуждение своего дедушку, потому что вряд ли кто-нибудь кроме него, покупал эту газету). Иван Платонович заметно волновался, по-видимому, он уже сожалел о том, что пригласил в гости незнакомого человека. Антонина Павловна не стала ничего печь, а купила к чаю небольшой тортик и фрукты. Она попросила меня не волноваться и поведала, что у неё есть аптечка со всеми необходимыми лекарствами на тот случай, если Иван Платонович потеряет контроль над своими эмоциями. «Он может быть абсолютно непредсказуем! — оглядываясь по сторонам, сказала она мне шёпотом. — Я не знаю, куда мне посадить А.Н., чтобы он чувствовал себя в безопасности. Может быть, вы сядете с ним рядом? Вам Иван Платонович зла не причинит, даже, если в нём проснутся гены его мамы».
Женщины — странный народ, иногда они любят тонко намекнуть, что их мужья могут обернуться монстрами и только им, женщинам, дана высшая мудрость вернуть своим мужьям человеческий облик. Знаете, все эти сказки про аленький цветочек и тому подобное.
Со Светой мы не разговаривали уже несколько дней и, будучи убеждённой, что я — волк в овечьей шкуре, она высокомерно фыркала всякий раз, когда мы встречались взглядами, строила какие-то рожицы, демонстрируя скуку, и вообще вела себя не так, как подобает внучке профессора. Наконец, пришёл Дмитрий Курослепов.
В какой-то момент я испугался, что он не справится со своей ролью, так как увидев Свету, он, по-видимому, окончательно пришёл к выводу, что влюблён. Он покраснел, затем побледнел, назвал Ивана Платоновича Платоном Ивановичем, а моим именем даже не поинтересовался, как будто мы были знакомы несколько лет. Он протянул Антонине Павловне букетик цветов и коробку конфет, а затем, дважды споткнувшись, прошёл в кабинет профессора.
Вид книг всегда действовал на Димку успокаивающе. Увидев их такое множество, он, кажется, пришёл в себя и, дождавшись приглашения сесть, уселся на софу, бесцеремонно убрав за холку дремавшую кошку.
— Я рад, что мы, наконец, встретились, — сказал Иван Платонович таким строгим тоном, что я уже ожидал услышать: «Тяните билет».
— Я тоже очень рад, — ответил Димка. — Должен признаться, что ваша критика и ваши замечания мне очень помогли в работе.
— Хм, вот как.
— Да, в некоторых вопросах я абсолютно невежественен.
— Так, может быть, тогда их не надо касаться?
Димка внимательно посмотрел на собеседника, словно прикидывая, сколько ему понадобится времени на то, чтобы незнакомый ему человек отказался от своих убеждений. Опыт работы в магазине сделал его немного циничным и расчетливым. Работая в отделе бытовой техники, он с каждым днём всё больше и больше совершенствовался в искусстве манипулирования людьми.
— Не думаю, — сказал он твёрдо. — Если бы я их не касался, я бы, возможно, никогда не узнал много интересного. И не познакомился бы с вами.
Иван Платонович улыбнулся, словно ожидал услышать именно это. Поговорив о каких-то пустяках, Иван Платонович, сославшись на то, что ему необходимо помочь Антонине Павловне на кухне, вышел из комнаты. Димка углубился в чтение учебника по геологии, обнаруженного им на одной из полок, Света смотрела в окно. Я подсел к своему другу и шёпотом спросил, что он собирается делать в этот вечер: пить чай, читать учебник сорокалетней давности или же всё-таки вспомнит о цели нашего прихода? Димка пожал плечами. Вообще он был настроен на миролюбивый лад, но Света была настроена иначе. Обернувшись к нам, она язвительно осведомилась, не стыдно ли нам обманывать пожилых людей.
Дмитрий снова покраснел и, пробормотав, нечто вроде: «Видит Бог, я этого не хотел», выдержал трехминутную паузу, прикидываясь пристыженным человеком, а затем неожиданно обрушил на Свету весь арсенал идиотских вопросов, вычитанных им из анкет по подбору линейного персонала в магазин на минимальный оклад.
Обидчива ли она? Любит ли она кого-нибудь в этом мире? Хотела бы она измениться? Какой она видит себя через пять лет? А через десять? А через два года? И вообще, каковы её достижения за последние три года? Нет, ну вот пусть назовёт то, чем она гордится, прямо здесь и сейчас, если она считает, что что-то из себя представляет. Может быть, она даже знает, сколько осталось свечей, если горело их семь, а погасили три?
Света не была готова к подобному. Она растерялась, пытаясь найти в вопросах хоть какую-то логику или хотя бы какое-то отношение к теме обмана, которую ей так хотелось обсудить. С минуту она смотрела на Димку, губы её вдруг задрожали от обиды и, совершенно не стесняясь того, что данная фраза прозвучит неприлично, Света просто сказала:
— Подите вон.
Повисло молчание. Дмитрий поднялся, с достоинством гардемарина на приеме у Бестужева, склонил на секунду голову, затем гордо её вскинул и вышел из комнаты.
— Ну зачем ты так! — сказал я Свете укоризненно.
— А тебя я вообще видеть не хочу и не собираюсь с тобой разговаривать.
— Ты ведёшь себя некрасиво, как ребёнок. Я бы никогда не подумал, что ты такая.
Вообще так любит говорить моя мама. «Я бы никогда не подумала, что у меня может вырасти такой сын», — говорит она со вздохом разочарования, когда ей хочется чего-нибудь от меня добиться. В пять лет я, чуть ли не рыдая от стыда, без конца повторял: «Ну прости, умоляю». Теперь я отношусь к этому немного спокойнее, но всё-таки фразы вроде: «Я бы никогда не подумала, что ты можешь быть таким» и тому подобные имеют какую-то магическую силу на людей, верящих в то, что в их доброй душе можно разочароваться за пять минут по совершенно пустяковой причине. Часто это доводит их чуть ли не до слёз, если в детстве у них не было подобающей закалки. У Светы её, по-видимому, не было. Она отвернулась и громко засопела. Я вышел из комнаты.
К моему удивлению Димка, словно ничего и не произошло, хлопотал на кухне вместе с Антониной Павловной. По-видимому, вспомнив всё, что ему когда-либо говорила его тётя Лиля по поводу заготовок на зиму, он буквально сразил Антонину Павловну своими познаниями в способах приготовления абрикосового варенья.
За чаем Иван Платонович поинтересовался у него, что он думает о квазарах и Димка высказал свои мысли по этому поводу.
— Оригинально, оригинально, — покачал головой Иван Платонович. — И всё же я удивляюсь вашей разносторонности, при всём при этом вы так тонко и поэтично описываете историю нашего города, с такой фантазией, создаёте такие интересные образы.
— Да ничего он не создаёт, — не выдержала Света, ставя чашку на блюдце так, как будто у неё закончилось терпение. — И не разбирается он ни в чем. он просто выдаёт себя за того, кем не является, а этот, — кивок в мою сторону, — ему помогает. Два проходимца.
— Света, ну как тебе не стыдно, — протянул Иван Платонович.
— Ты просто очень доверчивый, дедушка.
— Света, так нельзя себя вести, — в ужасе прошептала Антонина Павловна. — Хотите ещё чаю, Дмитрий?
Дмитрий согласился еще выпить чашку чая и с аппетитом принялся за второй кусок торта.
— И вообще это я писала все эти рассказы. Или скажешь, что это не так? — спросила меня Света, мстительно прищурившись.
— Нет, не скажу.
— Вот видишь? — обратилась она к Ивану Платоновичу. — Эти двое хотели тебя обмануть. Вообще-то непонятно, зачем им это было нужно. Может быть, они хотели втереться в доверие с какой-то целью.
— Лапочка, у тебя разыгралось воображение, — примирительно сказал Иван Платонович. — Если бы ты могла что-то сочинить, я был бы только рад, но я ведь знаю, что ты не можешь. Но я всё равно тебя люблю.
Что тут началось. Я бы никогда не подумал, что у этой девушки такой темперамент. Она вскочила, забегала по кухне, потом помчалась в свою комнату, вернулась с какими-то листками… Куда делась её сдержанность, её невозмутимость, её ирония? Из прекрасной герцогини она превратилась в скандальную матрону, готовую на всё, чтобы доказать свою правоту перед людьми, которым эти доказательства не были нужны. Жуткое тягостное впечатление. Гости, то есть я и Димка, были названы авантюристами, обманщиками, дармоедами, жуликами, тёмными личностями. Мы кое-как пробирались к выходу, несмотря на все попытки Антонины Павловны нас остановить и обещания Ивана Платоновича утихомирить разбушевавшуюся внучку.
— Если они не уйдут, уйду я! — выкрикнула Света из кухни. — Кузя! Кузя, мы уходим!
Кузя пронзительно лаял, виляя хвостом и пятясь в сторону стола.
— Не знаю, что на неё нашло. Наверное, в ней заговорили гены её прабабки, это единственное объяснение, — бормотал Иван Платонович, пожимая нам руки. — Девочка не виновата. В нашей семье никто никогда себя так не вёл почти шестьдесят лет. Мы с Тоней и подумать не могли, что всё так произойдёт. Вы уж не обижайтесь.
— Что вы, мы не обижаемся.
— Федя, мне, право, неловко, — Иван Платонович на секунду замялся. — Но только вы уж не говорите ей о том, что я всё знал. Не скажете?
— Конечно нет.
— Очень меня обяжете. Ну, до свидания. Ах, как неприятно!
— Не переживайте. До свидания.
Мы вышли на улицу. Димка похлопал себя по карманам, потом вспомнил, что уже полгода, как бросил курить.
— Да-а, — покачал он головой. — И заметь, это она такая в присутствии посторонних. Остаётся только догадываться, что с ней будет, когда она получит полную власть в доме. Я так и вижу её с плачущим годовалым ребёнком на руках, кричащей на мужа: «Поди вон! Если ты не уйдёшь, уйду я!» А если на улице ночь, дождь, метель, град, штормовое предупреждение? Ведь такие личности любят устраивать скандалы в самое неподходящее время.
Димка даже побледнел, представив себе эту картину.
— Да ладно, не преувеличивай. Это ведь ты её довёл этими дурацкими вопросами.
— Федя, я не советую тебе смотреть на этот случай так легкомысленно.
— Просто она вела себя естественно. Ей незачем было строить из себя душечку.
— Послушай, ты мне как брат, — Дмитрий остановился и хлопнул меня по плечу. — Я вижу, что ты решил в неё влюбиться. Так вот, прежде, чем ты это сделаешь, вспомни о том, как она себя ведёт, когда ей от человека ничего не нужно. Так она будет вести себя после свадьбы. Её родственники могут это терпеть, может быть, они на неё похожи, но человека, рискнувшего стать её мужем, не имея ген её прабабушки, мне будет искренне жаль.
Решил влюбиться. Вот ещё. Это абсолютная ерунда. Я не из тех, кто ищет себе проблем в жизни. Нет, я пока в здравом уме и я в ясной памяти, и не собираюсь терять это блаженное ощущение. Да, не собираюсь.