Став безработным, я какое-то время не мог избавиться от беспокойства. Словно в моей тихой и размеренной жизни, заполненной часами самосовершенствования и медитации, чего-то не хватало. Я наметил себе программу самообразования, надеясь, что в будущем она приведет к развитию моих способностей, но, после недели занятий, спрятал тетрадь с записанными в ней ориентирами жизненного пути и снова принялся искать работу.
Когда с момента моего увольнения прошло две недели, я окончательно затосковал по цепям рабства. Мне было необходимо куда-то выходить из дома в полвосьмого утра, в обед есть перловую кашу с котлетой в знакомой столовой и пить компот из сухофруктов, а вечером мерзнуть на остановке в ожидании маршрутки, в которой бы пахло табаком, алкоголем и звучала бы бесконечная реклама. Утром, глядя в окно, я завидовал счастливчикам на остановке, а также счастливчикам, равнодушно смотрящих на меня из окон проезжающих мимо автобусов и троллейбусов. Я даже завидовал парню, который часами простаивал около большого окна-витрины парфюмерного магазина в синем костюме и при галстуке, он был на работе.
Я никак не мог побороть в себе многолетнюю привычку выбегать из дома по утрам туда, где меня должен кто-то ждать. Мысль о том, что меня никто нигде не ждет была ужасна. Огромному миру было всё равно, даже, если я проведу в квартире целый день. Нет, не так организованно, как в дни государственных праздников или в воскресенье, а без солидарности со всеми согражданами, я единолично буду сидеть в своей квартире, как трутень, тунеядец, изгой, опустившийся человек.
Вечером меня посещали совсем другие мысли, навеянные вредной книгой по теории успеха. «Ничего, — говорил я себе, — все великие люди проходили через неудачи, мучились неуверенностью в себе и временами впадали в отчаяние. Всё это делало их лишь сильнее и приводило к тому, что потомкам было интереснее читать их биографию. Когда-нибудь, лет этак через сто, кто-нибудь скажет, что был такой человек, Фёдор, который решил бросить вызов обстоятельствам и в один прекрасный дождливый день решил изменить свою жизнь, прочитав книгу о том, как достигнуть успеха». Тут я вспоминал, что было написано в книге.
Итак, для достижения успеха необходимым условием является желание этого самого успеха. Во-вторых, необходимо сделать первый шаг, смелый и твердый шаг, на пути к новой жизни (его я тоже сделал, уволившись с работы, которая мне надоела). В-третьих, нужна команда из людей, способных генерировать идеи. Заниматься мозговым штурмом одному не имеет смысла, для этого необходимо еще два-три человека, лучше четыре. Я решил в ближайший выходной день по скользящему графику Дмитрия Курослепова навестить своего друга.
В его комнате работал старенький компьютер, глаза Димки были красны, у него был сонный вид. По-видимому, отказавшись по моему совету от просмотра телевизора, он по несколько часов стал проводить в интернете и уже оттуда черпал душераздирающие новости, слетающиеся к нему как совы к одноклассникам Гарри Поттера.
— Американцы нашли скелет гигантского динозавра в пустыне Гоби, — сказал он мрачно. — Вот черти.
Я сел в старенькое кресло.
— Конечно, не всему нужно верить, что пишут в интернете, — продолжил он, словно оправдываясь.
— Ты когда-нибудь был в Палеонтологическом музее в Москве?
— Нет.
— Там просто представлен скелет динозавра, вывезенный из пустыни Гоби советской экспедицией в конце сороковых годов. Новость о том, что в пустыне Гоби можно обнаружить скелеты динозавров несколько устарела. Лет этак на семьдесят. Американцы были в пустыне Гоби в двадцатых годах, но ничего не нашли, так что, первыми в пустыне Гоби нашли кладбище динозавров наши ученые.
— Будешь чай?
— Не откажусь.
Димка принес чай и бутерброды, мы сели за письменный стол.
— Слушай, — сказал я, наконец. — У меня тут возникла идея. Знаешь, я подумываю начать своё дело.
Димка поперхнулся и закашлялся. Откашлявшись, он взглянул на меня и мне показалось, что в этом взгляде мелькнул огонёк зависти и уважения.
— Ну ты даёшь! Впрочем, давно было пора. Я бы тоже начал какое-нибудь дело, если бы у меня были лишние деньги. А чем ты планируешь заниматься? Да неужели у тебя есть деньги?
Я смутился.
— Денег у меня нет. Вернее есть, на недолгую жизнь без работы. И я ещё не решил, какое дело начать.
Он снова закашлялся.
— Чай горячий, — сказал он, глядя куда-то в сторону. — Ну-ну.
Я допускаю, что мои слова прозвучали как-то странно, но, в конце концов, Курослепов ведь верит строчкам новостей в интернете, почему я не могу вдохновиться книгой известного автора, миллионера, сделавшего состояние, следуя своим собственным советам. Деньги лежат у вас под ногами, нужно только не полениться и поднять их.
— Если вы умеете делать самолётики из бумаги, вам только нужно научиться искусству продаж, чтобы достичь успеха, — сказал Димка, словно читая мои мысли. — Наверное, что-то из этой области, да? Если у вас нет работы, выдумайте её себе сами и найдётся обязательно дурак, который вам за это будет платить.
— Ну приблизительно так.
— Да, ты не ищешь лёгких путей. И ты приходишь ко мне, чтобы я подал тебе идею, какую работу тебе выдумать для того, чтобы ты достиг успеха.
— Ты читал Наполеона Хилла?
— Не только его. Я несколько лет продаю телевизоры, во мне не осталось жалости к человечеству, но когда я вижу, как хорошие люди в своей слепоте шагают к обрыву, сердце как-то нехорошо сжимается от тоски и сострадания.
— Ладно, зря я завёл этот разговор.
— Нет, я могу высказать несколько идей.
— Не надо.
— Можешь достать блокнот и записать. Забирай, это бесплатно. Я их все обдумал несколько лет назад, когда решил уйти из школы. Знаешь, мне надо было подождать всего лишь пять-семь лет, когда ставка моей зарплаты поднимется до уровня прожиточного минимума или же начать ставить детям, которым я преподаю физику, двойки, чтобы они у меня же учились платно, но я подумал: «Ерунда! Мир полон возможностей. Надо не бояться перемен, окунуться в жизнь, надо смело смотреть вперёд». Я работал официантом, грузчиком, монтажником окон, я раздавал листовки на улицах и продавал двери. Невероятная романтика! И вдруг я понял: невозможно выбраться из круга этих профессий. Пока я забываю всё то, что узнал в институте, весь остальной мир идет вперед, новые открытия в физике, в математике, я стою в стороне, я занят только тем, что у меня на обед и что на себя надеть, потому что невероятно трудно заработать на самое необходимое.
— Я знаю.
— А ты здесь толкуешь о собственном деле, не имея гроша за душой. Не имея денег и связей, ты даже ограбить здесь никого не сможешь.
— Да чего ты завёлся? Забудь.
Он замолчал на какое-то время и принялся жевать бутерброд, рассматривая узор на обоях. Сделав несколько глотков чая, он откинулся на спинку стула, и начал высказывать свои идеи:
— Знаешь, на пятом этаже в моем подъезде живёт старушка, гадает на картах Таро, неплохо зарабатывает. Может тебе тоже, стать экстрасенсом каким-нибудь? Можно заняться починкой сапог, холодильников, ремонтом квартир, можно стать тамадой, фотографом, тренером по йоге, открой кабинет полезных советов, шахматный клуб, организуй дома колл-центр и продавай кредитные карты какого-нибудь банка, пиши курсовые, напиши роман, возьми в кредит машину и работай курьером, посыльным, води людей в походы, научись делать фигуры из льда, займись моделированием, отправься в тайгу на поиски метеоритных камней у тебя масса возможностей для того, чтобы стать успешным человеком и заработать миллион. Я в интернете читал об одном парне из Швеции, он заработал свой первый миллион в двадцать лет, выиграв битву в компьютерной игре. Годы тренировок — успех к нему пришел. Но это, правда, было в Швеции.
Я допил свой чай.
— Спасибо за совет, мне надо будет всё хорошенько обдумать, — сказал я.
— Ты это серьёзно?
— Почему нет?
— Эй, да ты смеешься. Не мог же ты внезапно спятить. Зачем тебе всё это нужно? Послушай, найди себе нормальную стабильную работу, хочешь — устройся к нам в магазин, я похлопочу. Сначала, конечно, тебе не будут платить, но потом, когда ты проявишь себя, всё может измениться.
— Я подумаю, спасибо.
Мы переменили разговор, нам обоим он вдруг показался бессмысленным. Но я всё никак не мог отделаться от ощущения, что Курослепов не прав. С ним что-то произошло за последний год, он перестал верить в то, что он способен влиять на события своей жизни. Не на все, конечно, но хоть на какие-то. Он дорожил своими цепями, наверное, они, так же, как и для меня недавно, были последним оплотом стабильности.
На улице совсем стемнело, в воздухе кружились мелкие снежинки. Я решил немного пройтись, остановку — две. Впервые за несколько недель я не чувствовал тревоги. Я не обязан делать карьеру, оправдывать ожидания родственников, я даже не обязан стремиться больше зарабатывать. Эй, никто не заглядывает тебе в лицо и не говорит: «Парень, у тебя высшее образование, что же ты, почти в тридцать лет подметаешь улицы? Не стыдно? Всё никак не устроишься, не найдешь себя?» Я подумал, что любая работа может быть интересна и любое дело можно оставить, если оно тебе опротивело, и заняться чем-то другим. Да, наверное, ничего другого и не остается, в этом быстро изменяющемся мире.