Итак, когда-то я остановился в своем рассказе на обещании некой девушке помочь ей провести некое мероприятие. Подумать только, сколько времени прошло с тех пор. С того дня я торжественно поклялся никому ничего не обещать. И, надо сказать, уже несколько раз нарушил клятву.
Тот зимний день не предвещал ровным счетом ничего плохого. День был как день, кажется суббота. Вообще я заметил, что всё необычное происходит либо в субботу, либо в воскресенье, иногда еще в пятницу вечером, как будто кто-то на небе действительно наблюдает за нами и приходит к выводу, что устраивать что-то из ряда вон выходящее копошащимся на земле людям в разгар их трудовой недели будет слишком жестоко. Этот кто-то (Зевс, Ра, Перун или кто-нибудь из современных владык небес) заботливо наблюдает за тем, как человек благополучно добирается до работы и даже возвращается с работы, но стоит этому самому человеку устроить себе отдых – как с ним обязательно случится что-нибудь этакое.
Я пришел в библиотеку к назначенному времени и был встречен Светланой Сергеевной. Она тут же провела меня в какую-то комнату, заставленную стеллажами с книгами и вручила мне в руки костюм, слегка пропахший нафталином. Я заметил, что сама она была одета очень скромно, я ожидал увидеть её в бальном платье, с припудренными щеками и завитыми волосами, но Светлана Сергеевна, по-видимому, не хотела выходить из роли Золушки-библиотекаря и была одета в джинсы и какую-то блузку. Посмотрев на ярко-синие штаны и длинную рубаху, на расшитый алый кушак, я окончательно разочаровался в предстоящем вечере.
-Что это такое?-спросил я, настороженно.
-Не волнуйся, у тебя только одна фраза, -сказала Света, с озабоченным видом листая какую-то рукопись.- Вот!
Она хлопнула рукой по тетрадке и придвинула её ко мне. Мой взгляд упал на фразу: «Пойдем, милая, пойдем».
-Нет, подожди, мы договаривались, что будет какой-то праздник с чем-то съестным. Танцы и бутерброды.
-Всё так и будет. Сначала танцы, потом чай с баранками и бутербродами. Ты можешь зайти за стеллажи и переодеться. Послушай, Елизавета Павловна будет петь: «Ох ты горе мое, гореванье, Ты тяжелое мое воздыханье…»
-Это я «горе»?
-Конечно ты. Она будет петь куплеты вокруг тебя, а ты должен сидеть, изображая немощного старика. Она будет перечислять все полевые работы, а ты должен на всё отвечать: «Моченьки нет», стонать и охать. В конце концов, она скажет, что все соседи переделали всю работу и пошли варить пиво, тогда ты должен бодро вскочить, схватить её за руку и сказать: «Пойдем, милая, пойдем».
-Я отказываюсь.
-Послушай, некогда препираться. Вот-вот начнется мероприятие, переодевайся скорее.
-Да это унижает меня!
-Пф-ф! Сказал тоже!
Словом, не знаю, каким образом я оказался в большом зале библиотеки, переодетый в русский народный костюм в окружении целого хора девиц, самой младшей из которых было около шестидесяти лет. Меня усадили на стул, вокруг меня прошли хороводом. Я сидел, не поднимая взгляда, как школьник, который боится, что его вызовут к доске. Наконец, я немного привык к происходящему и посмотрел прямо перед собой. Вспышки фотокамер на несколько минут меня ослепили. «Да ладно, -сказа я себе, -всё равно никто из моих знакомых не смотрит местные новости». Но настроение всё равно было испорчено. Что-то прошептав в ответ Елизавете Павловне на её предложение пойти пить пиво, я встал со стула и с печальным видом направился к выходу.
Я быстро переодевался в комнатушке с книгами, разочарованный и злой.
-Федя, ты здесь?-послышался голос предательницы и интриганки. – Должна тебе сказать, что всё получилось просто замечательно.
-Надеюсь, тебе дадут премию за организацию, -съязвил я.
-Нет, это вряд ли. Но я всё равно довольна результатом. Да не воспринимай ты всё так серьезно. Вышло ведь очень смешно, может быть ты не заметил, но все смеялись.
Я был прежним Фёдором, в своем костюме и в блестящих туфлях вышел из-за стеллажа, аккуратно положил народный костюм и лапти на письменный стол.
-Не скажу, что вечер был приятным, но, тем не менее, мне пора.
-Ты что, обиделся?
-Нет. Просто я ожидал по-другому провести время.
-Но ведь не всё происходит так, как мы ожидаем.
-Да, с этим не поспоришь. Ну, до свидания.
Я вышел из библиотеки. Вечер был теплый, всего лишь каких-то три градуса мороза, чувствовалось, что скоро придет весна. Я быстро пошел через сквер, как вдруг услышал чьи-то шаги за спиной и обернулся. Света, запыхавшись, догнала меня.
-Я не хочу, чтобы ты обижался, -сказала она.-Глупо получилось, это правда. Я должна была подумать, что тебе будет неприятно.
-Да, но не подумала.
-Я просто разозлилась на тебя, а тут, такой случай.
-Я не понимаю, на что ты могла разозлиться. Что я сделал?
-Ах, Фёдор, ты как ребёнок! С тобой невозможно разговаривать! Тебе всё надо объяснять и растолковывать.
Какое бледное у неё было лицо, и какие большие глаза. Луна с любопытством глядела на нас из-за веток старых каштанов, слегка раскачивающихся от ветра. Равнодушная, далекая и обманчивая. Света недовольно поджала губы и стала рассматривать что-то вдали.
-Не стой на ветру, простудишься. Мне пора.
Я направился к дому.
-Ну и иди ко всем чертям!-послышалось за моей спиной. -Бисер еще разбрасываю перед всякими.
«Нет, библиотекарей нельзя выпускать из книгохранилищ. Это непредсказуемые создания!» -подумал я, ускоряя шаг.
Вечером я набрался смелости и включил телевизор. В одном из выпусков новостей увидел свою растерянную физиономию, удивительно, как быстро в наше время стряпают репортажи. Не прошло после выпуска новостей и десяти минут, как стал звонить мой телефон. Элла. Дедушка. Тётя. Курослепов. Бабушка. Денис. Иван Платонович. Света. Я выключил свет и лег спать.
В самом деле, чего я ожидал? Все люди, слишком много времени проводящие за книгами, немного не от мира сего. Сколько я ни пытался понять поступки этой девицы, у меня никогда это не получалось. Невозможно было понять, что она выкинет в следующий момент и самое главное, для чего она всё это делает. Снова зазвонил телефон. Света.
-Ты спишь?-спросила она.
-Да.
Она помолчала, очевидно раздумывая.
-Не понимаю, почему ты злишься. Я так и думала, что ты будешь стесняться, я же тебя предупреждала.
-Да ладно, это всё глупости, я уже забыл.
Она снова помолчала.
-Ты ничего не хочешь мне сказать?-спросила она вдруг настороженно.
-Нет.
-Что же мы, вот так расстанемся? Навсегда?
-Послушай, я не понимаю тебя. Уже поздно, мне не до философии.
-Ты отвратителен.
Я вдруг снова почувствовал себя в чем-то виноватым.
-Хорошо. Спокойной ночи, -сказал я терпеливо.
Послышались гудки.
Нет, от этой семейки надо держаться как можно дальше, не поддаваться на провокации и не общаться. Жизнь должна быть спокойной и предсказуемой. Предсказуемость и спокойствие – -вот одно из правил счастливой жизни. Я снова вспомнил прошедший вечер, то, как сидел на стуле перед вспышками фотокамер, изображая немощного старика. Честное слово, есть люди, рядом с которыми так себя и чувствуешь: усталым и старым, а они всё веселятся, выдумывают что-то этакое, как дети шестого класса средней школы. Почему ты не веселишься вместе с нами? Почему ты не смеешься, ведь смешно? Когда она повзрослеет? Третий десяток, а всё скачет стрекозой. Впрочем, это не мое дело.